(Рубрика «Званый гость» в газете «Вечерний Ставрополь» 15 января 1991 года)

           -Герасим Артемович, как вы стали профессиональным живописцем?

           - История моего рождения как художника достаточна типична. В детстве чем только не увлекаешься и кем только не мечтаешь стать. С четырех лет я начал рисовать. Мои рисунки были забавны и непосредственны. В юношеские годы увлекся авиамоделизмом. Но сколько бы интересов и пристрастий не было, рисование над всем взяло верх.

            Кульминационным моментом своего приобщения к активному творчеству считаю поступление в изокружок при Пятигорском Доме пионеров. Кстати сказать, этот кружок посещали ребята, ставшие впоследствии талантливыми художниками. Это московский художник Калита, ставропольский художник Казанчан.

            Занятия в изостудии не прошли для меня бесследно. Загадочный мир искусства все более меня увлекал. Я вырвался из плена монотонной провинциальной жизни и поступил в Краснодарское художественное училище. Потом была Ленинградская Академия художеств, которую с отличием закончил в 1955 году. Меня оставляли в аспирантуре, но по семейным обстоятельствам я приехал на Северный Кавказ.

            Почему я стал именно живописцем, а не графиком или скульптором?  Однажды в детстве у одного мальчика я увидел акварельные краски. Когда он ими писал, краска плавно растекалась яркими пятнами по листу белой бумаги. Меня эта радуга цветов настолько поразила, что и определило мой путь как живописца.

            - Какому жанру изобразительного искусства отдаете предпочтение

            -Начинал я с портрета. В пятидесятые-шестидесятые годы когда мой творческий путь только набирал скорость, большой спрос был на производственную тему. Скажу честно, не без интереса в этот период мною были созданы «Сталевары», «Шахтеры», «Заводская столовая». Вот тут-то я и увлекся композицией, которая присутствует в любом жанре.

            Композиционные поиски и импровизации меня так увлекли, что этот процесс иногда превращался в самоцель. Привычка постоянно режиссировать в изобразительном искусстве осталась на всю жизнь.

            Параллельно я заинтересовался исторической темой, которой посвятил картины «Великая утрата», «Кузнецы революции». В процессе работы над ними родилась тяга к портрету. Этот жанр полон безграничных возможностей и постоянно будет меня волновать.

            В каждой моей жанровой композиции присутствует портрет, который со временем стал видоизменяться, в нем появилось больше лиризма, психологизма, глубины. Я стал понимать, что писать надо нечто вечное в человеческой жизни. Например, воспевать любовь, материнство, добро. И изобразительный язык должен быть другим, более обобщенным, условным и даже приподнято-сказочным.

          На мой взгляд, вершиной развития жанра портрета и вечной темы явилось создание работы «Серебряная свадьба». В этой картине торжественность, многозначность события подчеркивается строем композиции, образом женщины, ее обликом, одеждой, даже бокалами.

            В другой работе «Тишина», где сон молодой матери и ее сына должны были читаться не как частный факт, хотелось пробудить в зрителе благородное чувство защиты, беспокойства за наших матерей и детей.

            На открытие первой выставки «Советская Россия» в Манеж был приглашен симфонический оркестр под руководством Вороники Дударовой. На фоне серых стендов эффектно смотрелись черные фраки и белые жабо музыкантов. Сама Дударова была великолепна, особенно, экспрессия ее дирижирования «Праздничной увертюрой» Глиера. Начал вести переговоры о написании ее портрета, но оркестр уезжал за границу. К счастью, нашлась похожая натура, и я приступил к работе, используя наброски и фото из журналов. И написал портрет женщины-дирижера, который считаю своей творческой удачей.

            Иначе был создан портрет Кайсына Кулиева. Ездил трижды в Нальчик, собрал немалый материал. Но главным катализатором были, конечно, его прекрасные стихи.

            Создавая портрет конкретной личности, художник создает портрет своего времени, и одновременно, свой автопортрет.

            - В вашем творческом арсенале немало пейзажей, натюрмортов. Чему отдаете предпочтение?

            - Большим счастьем для себя считаю регулярные поездки на Академическую дачу под Москвой, в этот чарующий уголок России. Кстати, она в свое время была куплена Куинджи и Репиным для студентов. Приезжая туда, любуясь природой средней полосы, невозможно не взяться за кисть. Этюды лесов, берегов рек, озер Калининской области стали моим своеобразным отдыхом от трудоемких, многофигурных композиций.

            Пейзаж дает возможность совершенствовать колористическое видение насыщать память впечатлениями разных состояний природы, чтобы потом языком цвета передать тишину, задумчивый лик осени, ветреный день или сиреневые сумерки зимы.

            Мною написан целый ряд композиционных пейзажей средней России с ее неповторимыми архитектурными памятниками и соборами. Это «Ботик Петра I», «Даниловский монастырь», «Звонница Петра I», «Борисоглебский монастырь», где венчался Петр I.

            Наряду с русскими мотивами, у меня есть целый ряд пейзажей Армении, где я ставлю и решаю совершенно иные задачи. Есть цикл этюдов Крыма, Черного моря. Работаю над пейзажами родного Ставрополья: «Ставрополь зимний из окна мастерской», «Ставрополь строящийся».

            Что касается жанра натюрморта, то им стал заниматься намного позже, правда достаточно активно. Я вдруг почувствовал, как много можно рассказать в нем, если не ограничиваться чисто визуальным решением. Необходимо придать многозначный смысл его композиции, колористическому строю.

            По-моему, художнику не следует ограничивать себя каким-то жанром. Разнообразие очень обогащает. Как-то трудно представить Репина, Сурикова только «картинщиками». Каких великолепных этюдов натюрмортов мы лишились бы!

            - Герасим Артемович, вы как живописец работаете только маслом, или используете какую-то особенную технологию? Я знаю, что некоторые художники для достижения эффекта или других качеств своих работ берут за основу самые неожиданные рабочие материалы, например, малярные краски, нитрокраски.

            - Я работаю только маслом и темперой. Ведь живопись – это, прежде всего цвет, «та точка, где наш разум соприкасается со Вселенной». А достичь цветового, эмоционального звучания можно только с помощью масляной краски. Я даже больше предпочитаю темперу, которая в основе своей воздушна, придает холсту бархатистость, декоративность. К тому же эта краска  куда прочнее всех остальных, ведь иконы, написанные ею, живут много веков!

              - Как вы воспринимаете авангард, который в последнее время стал очень популярен?

              - Авангард, я считаю,- это искусство элитарное, для понимания которого требуется определенный уровень мышления, культуры и художественной подготовки. Яркие представители этого течения Кандинский и Малевич – художники кристальной честности – создали свою систему, построенную на рассудке, выхолащивании глубоких чувств и переживаний. Но если  спекулировать сознательным в ущерб духовному, то искусство становиться бездушным, неживым. И вот эта третья "спекулятивная" волна – самая вредная.

              Сейчас идет искусственное возрождение этой волны, вытесняющей настоящее, вечное. Когда теряются эмоции, художник исписывается, конечным результатом его творчества становиться тупик…

              - А как вы относитесь к процессам, кардинально меняющим облик нашей страны?

              - Для меня этот вопрос имеет немаловажное значение. Скажу сразу, я придерживаюсь взглядов Б.Ельцина. В наше время надо быть все-таки практиком, а не теоретиком. Все происходящее сейчас во всех сферах нашей жизни я воспринимаю отраженным светом искусства. Очень обидно, что продают русскую культуру, вывозят за границу бесценные произведения искусства. И после всего этого бесстыдным образом смеют заявлять, что у нас нет своей культуры, своего искусства. Это чистой воды вранье! В такой среде трудно проповедовать высокий художественный вкус, нести духовность и предельную искренность своих мыслей. Когда нет ясной погоды, то нетрудно заблудиться, а это выгодно, прежде всего, бездарностям.

              - Каковы, по вашему мнению, пути обновления нашего искусства?

              - Прежде всего – это мощные изменения в социальной жизни общества, которые не могут не сказаться на художественном процессе. Ни одно поколение не вырастает на пустом месте, каждое становиться на плечи предыдущего, опираясь на воздух своего времени.

              То, что представляет художественную ценность, зачастую не принималось и всячески отрицалось. За нами идет молодое поколение художников талантливых, умных, с огромным творческим потенциалом. Им под силу решить многие проблемы, и сказать свое, не последнее, слово в искусстве.

              Содержание настолько усложнилось, что требуется острая форма выражения, построенная на основе реализма. Современный реализм требует высокой формы! Что осталось нам воспевать? Грязь, пошлость, невежество, бездуховность, царящие вокруг? Поэтому честным художникам в данный момент трудно. Какое содержание они в состоянии пропустить через себя?

              - Каким вам, Герасим Артемович, видится положительный герой в современном изобразительном искусстве?

              - В последние годы, как ни странно, этот герой – женщина! Сочувственно к ней отношусь. Быть женщиной в столь жестокое время крайне трудно. Ее могут и обругать и унизить и надругаться. У меня есть композиции на эту тему…

              Как ни горько осознавать, но ведь ничего святого уже не осталось. Ушли в небытие мужские достоинства: рыцарство, благородство, преклонение перед женщиной. Она беспомощна и беззащитна, как стебелек под натиском стихийных сил природы.

              - Что такое в вашем понимании гармония, и распространяете ли вы свою философию гармонии на творческий процесс?

              - Прозвучал вопрос, по которому можно написать целый трактат по философии искусства. Для меня как художника существует чисто профессиональная гармония, которую я понял на третьем курсе института.  Согласованное приведение к единому нескольких цветовых звучаний, создает колористическую гармонию. Иногда можно так исписаться, что на холсте будет полнейший цветовой развал. А иногда два-три цветовых пятна, которые должны превалировать, приведут к рождению гармонии.

             В плане же общечеловеческом гармония – это любовь. Устремляясь к достижениям науки, не предадим любви – любви к природе, культуре, истории,  людям. Подобной меркой, кажется, и надо мерить человека. Его совершенство или убожество. Убежден, что любящий человек – всегда против войны, против насилия.

             - Герасим Артемович, вне всякого сомнения, вы профессионал, даже больше – Мастер. Что такое, по-вашему, профессионализм, а если быть точной, высокий профессионализм?

             - Профессионализм заключает в себе два понятия –ремесленный и творческий. Находиться на уровне профессионального ремесла для художника катастрофически мало. Если же поднять планку выше ремесла, то это будет профессионализм творческий, включающий такие понятия, как вкус, чувство меры, гармонию, чувство прекрасного, умение мыслить образами.

             - Вы согласны с тем утверждением, что надо учиться наблюдать жизнь?

             - «Наблюдать» - не очень верное слово. Надо погружаться в жизнь, влиться в ее поток, ведь это одна из форм существования художника. Ежедневно встречаю новых людей на улице, в магазине, поезде, самолете. Все они мне интересны с различных точек зрения. Просто не надо быть равнодушным.

             - Какие жизненные факторы влияют на создание ваших картин? Была ли в вашей жизни, творческой судьбе, такая неожиданность, которая явилась бы основой рождения новой работы?

             - Жизненный фактор это поездки за границу, в соцстраны, во Францию. Неизгладимое впечатление оставили импрессионисты Нанси, Сезанн. Накопленные впечатления, безусловно, нашли свое отражение в работах.

             На создание моих работ немалое влияние оказало творчество Ренато Гуттузо. Его искусство подобно динамиту. О нашем же он высказался не очень лестно, назвав его слишком спокойным, доведенным до равнодушия… Однако только ли наша вина в том, что нас, художников, тихо толкали в овраг ангажированного, «заказного» искусства? Внезапная смерть этого замечательного художника меня глубоко потрясла и явилась действительно неожиданностью, послужившей началом новой работы.

             -Ваш любимый художник-классик?

             - Вряд ли можно ограничиться одним. Преклоняюсь перед классическим испанским искусством! Особенно перед художниками портретистами. Это Веласкес, Рибера, Эль Греко. Нравится их суровый реализм, крепкая форма и героические характеры. Суровая красота их живописи, цветовая скупость не оставляют меня равнодушным. А Эль Греко – мой идеал! Его творчество я считаю вершиной монументально-картинного восприятия мира. Выражаясь современным языком, этот художник на фоне своего времени смотрелся импрессионистом. Сейчас он считается классиком, а тогда его творчество воспринималось необычно.

             Испанские художники  - это художники первой величины! А вообще, я воспитан русским искусством. Восхищаюсь такими гигантами, как Суриков, Врубель, Серов, Кончаловский.

             - Ваша мечта – побывать в Испании?

             - Да! Совершенно верно. Посетить в Мадриде музей шедевров – музей Прадо, увидеть не в репродукциях великих испанцев – это мечта всей моей жизни.

             - Каков, на ваш взгляд, идеальный и гениальный художник?

             - Гениальный художник – это не его собственное изобретение, продукт времени. Был такой художник Антуан Вирц, живший еще в семнадцатом веке. Он рисовал почти как Микеланджело. При жизни ему построили музей и назвали его гениальным. А спустя сто лет созданные им работы не пользовались успехом и постепенно были забыты. Только время определяет гениальность. Лично я, гениальным считаю Врубеля.

             Идеальный же художник – это человек, безоглядно влюбленный в искусство с живой, подвижной душой. Умеющий радоваться, грустить, возмущаться. И еще он должен быть предельно честным.

             - Как вы относитесь к творчеству Ван Гога? Ведь его до недавнего времени считали сумасшедшим…

             - Ван Гог был мученик. Он был самым нормальным, трезвомыслящим художником, неистовым живописцем. Если бы при жизни только одну его работу продали за сорок пять миллионов, как сейчас, возможно, его судьба сложилась бы иначе…

             - Скажите, в какой степени полезно присутствие великого наследия и помогает ли оно в творческом процессе художника?

             - Я придерживаюсь формулы В.Серова, которая гласит: «Хорошее старое должно сквозить в работе». Чтобы учиться у наследия, его надо знать. Ибо не все годится в дело, найдется что-то чуждое нам. Что мне нравится у «стариков»? Прежде всего, отсутствие мелкотемья. Их искусство пронизано добротой и любовью к человеку. Оно очень высокоморально.

             Забота о собственной узнаваемости и оригинальности для нас настолько важна, что мы можем сюжеты любви, материнства или смерти, войны трактовать одним языком, лишь бы царил автор и его манера. А «старые» мастера не боялись быть разными. Их искусство, естественно, оригинально, да еще несет яркую печать своего времени.

             Великое наследие надо воспринимать как живое, чувствовать его дух, чтобы не погрязнуть в эпигонстве.

             - Какими вам видятся ваши будущие работы?

             - У меня есть серия подготовительных набросков для большой картины, основой которой является библейский сюжет. Истина, заложенная в Библии, актуальна и сегодня. Героем будущей картины вижу женщину. Работа находится в поисковой стадии.

             - Это лишь подмалевок,- показывает художник другую свою будущую работу. Условное название «Ожидание».

             Ощущение ожидания, подчиненность каким-то обстоятельствам, свойственно женщине. Основой сюжета послужила увиденная сценка. Мерцающие огни большого города, светящиеся витрины магазинов, и на фоне всего этого доминирует постоянное чувство вечного ожидания. Я изобразил двух женщин: одну – современную, раскованную, которая живет одним днем. Другую – в несколько странном туалете с отрешенным взором… Этот образ – символ нашего уходящего времени, наполненного ожиданиями.

             - И традиционный вопрос. Каковы ваши ближайшие творческие планы?

             - Сейчас упоенно читаю Библию и прихожу к твердому убеждению, что это не просто церковная книга, а народный фольклор, в которой собраны настоящие произведения искусства. Многие ее истории и притчи так и просятся на холст. Они рассказаны не во времени, а образно, ярко. Ведь Рембрандт многие свои сюжеты черпал именно отсюда.

             Художник должен проповедовать подобно Христу большие общечеловеческие идеалы: красоту чувств, мира, чистоту помыслов, душевную щедрость, добро и любовь.

                         Корреспондент «ВС» Татьяна Черненко

                         Фотограф Станислав Ливинский